Я влюбилась в лучшего друга.
В несуществующего лучшего друга. Мой лучший друг выглядит иначе, его зовут иначе и ведёт он себя иначе. Это был кто-то совершенно незнакомый.
Но сегодня утром именно от его потери я проснулась в слезах и рыдала, не в силах остановиться. Его у меня забрали во сне. На его свадьбе с неприятной, но очень красивой девушкой, которая нас - его друзей, не принимала и требовала их совместного переезда в другую страну. И все - и мы, и он - понимали это. И ничего не могли сделать. Только провести последние часы вместе. Я смотрела на него и не ухудшала ситуацию признаниями во внезапном осознании, он смотрел на меня и молчаливо понимал. И тоже не ухудшал. Просто повесил мне на руку дурацкий золотой браслет, который мы с ним для нее выбирали.
Сон был подробным, сюжетным и не стирающимся. А плакала я, проснувшись, так искренне и жалела себя и его так болезненно, как могла только в детстве - проходя через горе в десятки раз больше меня. Так оплакивала смерть Томасины из фильма или молитву о прощении доктора МакДьюи. Так прощалась с кумиром своего детства, на которую старалась быть похожей всю дальнейшую жизнь.
Навзрыд. С трясущимися пальцами, нехваткой воздуха на вдох и экзистенциальным чувством, что дальше не будет ничего светлого. Совсем.
Мой чувственный ряд - сложная штука. Если Вы видели меня вживую - эмоциональную, быструю, агрессивную и искреннюю - Вы наверняка представляете масштаб переживаний. И наверняка ошибаетесь. Мой спокойный, изящно матерящийся терапевт тяжело трудится в наши редкие встречи, честно.
Сейчас, уже собираясь на работу, анализировала вчерашний день. В смысле - что могло предвещать. Ничего. Отличный, приятный выходной. Было вдохновляющее совещание и чудесный новый план, отлично провела мастер-класс с веревочками, вечером уютно тусила с друзьями и говорила о сложном, и главное - как всегда не сомневалась в крепкой, проверенной миллионами сложностей и временем любви, которая у меня есть, ощущала ее надежную защиту.
А утром было это - острое лезвие боли, последствие разбившего меня на осколки собственнического, яростного и огромного. Такого, как несчастная любовь юности, которая приводила даже самых разумных и отстраненных из нас к мысли о суициде - без. Во. Сне.
Что же за потерю не замечает сознание? Такую, что подсознание таким безумным криком пытается до меня ее донести.
Не знаю. Вернее, боюсь задуматься.
А еще - патчи от последствий часа слез не помогают. Непривычно.
Ну и чтобы сбавить градус пафоса и обесценить - лучший друг из сна был похож на Баскова. А девушка - на Марину (на фото).
Поеду работать.
